Споры в ВТО: Каждый раз — отдельная стратегия

Марья Баранова, заместитель директора департамента торговых переговоров Минэкономразвития РФ

О чем, собственно говоря, спорят в рамках ВТО? Естественно, о нарушениях правил международной торговли, которые установлены соглашениями ВТО. Большинство стран видят, что их интересы каким-то образом нарушаются другими членами ВТО. Они сначала консультируются с правительствами [стран-оппонентов] и затем, если консультации не ведут к позитивному результату, используют механизм разрешения споров в ВТО. Однако система ВТО интересна еще тем, что можно оспаривать не только сами нарушения. В рамках ВТО существуют категории споров, которые называются non vilation — о ненарушении (по терминологии ВТО — ситуация, когда член ВТО действует в рамках соглашений организации, не нарушает их, но своими действиями нуллифицирует права других участников. — «Ведомости»). Это регулируется статьей XXIII ГАТТ («Аннулирование или сокращение выгод»; предусматривает в том числе случай с ненарушающими мерами, которые, по мнению страны-истца, наносят ей ущерб с точки зрения выгоды; неважно, находится эта мера в противоречии с положениями соглашения или нет. — «Ведомости»). В рамках ВТО можно инициировать споры и по таким основаниям. Но обычно на статью XXIII ГАТТ стороны ссылаются в своих запросах на проведение консультаций по другой причине. В этом случае в отличие от использования статьи XXII ГАТТ истцы гарантируют отсутствие на консультациях третьих сторон. Такова практика ВТО. Это дает истцам дополнительные возможности договориться с ответчиком.

Чемпионы по использованию механизма разрешения споров в ВТО — ЕС и США. Причем спорят они в основном друг с другом. Вывод, который из этого следует: они просто являются в отношении друг друга самыми крупными торговыми партнерами. То есть тут нет никаких причин, кроме именно торгового интереса. И ЕС, и США не станут спорить исключительно ради спора — они экономят деньги и ресурсы и спорят, только когда предвидят серьезный ущерб своей экономике или иным интересам. В случае с Российской Федерацией ситуация примерно такая же: Евросоюз — наш основной торговый партнер, и, соответственно, споры, которые у нас сейчас есть, — с ЕС. В двух спорах — по энергокорректировкам и Третьему энергопакету — мы являемся истцом.

Энергокорректировки — это интересная методология, которую использует ЕС при исчислении антидемпинговой пошлины, применяемой в отношении российских товаров. ЕС почему-то считает, что цены на российский газ, который используется при производстве, например, удобрений, занижены. Несмотря на то что российские производители покупают газ именно на российском рынке и больше им его покупать, собственно говоря, негде, при исчислении антидемпинговой пошлины ЕС говорит: нет, мы будем считать по ценам внутреннего рынка ЕС. А эти цены — в 3-4 раза выше российских, что, соответственно, в разы увеличивает антидемпинговую пошлину для наших компаний. Эта методология оспаривается не только Российской Федерацией, но и, например, Аргентиной — в рамках спора по биодизелю, где применяется примерно такая же методология в отношении аргентинских товаров.

Третий энергопакет — это идея такой либерализации энергетического рынка Европейского союза, что российский собственник инфраструктуры на территории ЕС просто выбрасывается с рынка. И без какой-либо компенсации. Идея состоит в разделении генерации газа и электричества с транспортировкой и дистрибуцией. Так, российский «Газпром», ведущий добычу газа на территории Российской Федерации, не сможет владеть инфраструктурой на европейской территории. Мы здесь видим очевидные нарушения специфических обязательств ЕС в рамках генерального соглашения по торговле услугами и поэтому пошли в суд.

Есть четыре спора, инициированных ЕС против нас (см. таблицу). К спору по утиль-сбору (первому, который ЕС начал против нас) присоединилась Япония, но не пошла дальше проведения с нами консультаций. ЕС после стадии консультаций перешел к формированию панели арбитров, но сама панель не была сформирована. В итоге спор, по сути, заморожен, но это совершенно не значит, что ЕС через 30 лет не захочет возобновить процедуру. Строго говоря, такой замороженный спор может висеть в базе ВТО до того момента, пока ВТО не исчезнет как организация.

Кстати, о возможной смерти ВТО, о чем упоминалось на пленарной сессии конференции. Думаю, это слишком громко, потому что ВТО — это все-таки базис, это фундамент. В том числе фундамент для новых соглашений, которые сейчас возникают с участием ЕС и США — всех этих зон свободной торговли. И еще один плюс, который позволяет мне с оптимизмом смотреть на будущее ВТО, — как раз ее система разрешения споров. Она настолько эффективна, что противопоставить ей системы разрешения споров в рамках соглашений о преференциальной торговле невозможно. Без этого фундамента, образно говоря, все здание торговых соглашений может просто рассыпаться.

По поводу участия бизнеса. У компаний, у юридических лиц нет никаких прямых прав, которые вытекали бы из соглашений ВТО, поскольку они все построены на балансе прав и обязанностей государств друг перед другом. В отличие, например, от инвестиционных соглашений, предоставляющих прямые права инвестору или поставщику услуг. Соответственно, бизнес как таковой в систему ВТО, в систему соглашений ВТО войти не может и использовать механизм разрешения споров напрямую тоже не может. Что же тогда? Бизнес может сказать правительству своей страны: на таком-то рынке действует такая-то мера, которая нарушает мои права, нарушает соглашения ВТО, мне причинен ущерб — просим с этим разобраться. И, соответственно, государство идет разбираться с этой проблемой, такая система действует у всех членов ВТО. Правительству ведь, кроме как бизнес, защищать в ВТО некого; и спорить, как говорится, просто ради правды — это слишком дорого, вся длительная процедура требует хорошей подготовки и огромных ресурсов (денежных, временных и интеллектуальных). Поэтому спорят либо в очевидных случаях, либо если наносится большой ущерб экономике государства или конкретной отрасли.

Относительно участия в спорах, наверное, можно давать рекомендации в каждом конкретном случае, но нет никаких общих рецептов. А раскрывать стратегию участия в спорах в принципе — это примерно как если бы Пентагон раскрыл схему движения подводных лодок в Тихом океане в случае возникновения какой-то угрозы. Открыто можно говорить о случаях с участием Российской Федерации в спорах в качестве третьей стороны, здесь понятные критерии — это случаи, когда есть системный интерес Российской Федерации, когда то или иное разрешение спора может повлиять на наши интересы, на наше участие в ВТО в будущем.

Марья Баранова - Окончила Всероссийскую академию внешней торговли («международное публичное право»). Прошла обучение по программе разрешения международных споров правового факультета Университета Женевы (присвоена квалификация мастера разрешения международных споров (LLM). Начала карьеру в Минэкономразвития в 2005 г. С 2011 по 2014 г. — на дипломатической работе в постоянном представительстве Российской Федерации при отделении ООН (первый секретарь) и в других международных организациях в Женеве.

Вопрос модератора

Роман Губенко, директор департамента международного сотрудничества и содействия развитию торговли ЦМТ Москвы: Все страны — члены ВТО можно разделить на два лагеря: те, кто, как США и ЕС, приняли решение, что у них будут свои юристы, которые станут работать на государство и защищать их интересы, и те, кто готов привлекать международные компании. Какой вы видите в этом плане перспективу России?
Марья Баранова: Мне кажется, эти опции друг друга не исключают и не должны противопоставляться друг другу. Естественно, мы растим кадры в министерстве и растим новые кадры в учебных учреждениях — Высшей школе экономики, Академии внешней торговли. Мы проводим там различные мероприятия, посвященные ВТО, отправляем студентов на стажировки в саму организацию, чтобы они познакомились с базовыми принципами ее работы. Именно для решения вопроса поддержки Российской Федерации в рамках ВТО — и, в частности, по спорам — Минэкономразвития вместе со Сбербанком и ВШЭ учредили Центр компетенции по вопросам ВТО. Его задача — как раз осуществлять сопровождение, естественно, с фокусом на споры, на разработку позиции, правовой аргументации, стратегии в каждом конкретном споре. Поскольку, как я уже сказала, общей стратегии участия в спорах быть скорее всего не может. Вот это два самых главных блока: Центр компетенции с людьми, у которых уже есть компетенции, и студенты — это наше будущее.

ИСТОЧНИК